Мы договорились о встрече с Джофаром, братом Мохаммеда, возле университета, днем 20-го числа. Проверив пресс-карту и, видимо, убедившись в моей адекватности, Джофар повел меня к общежитию, где нас ждал Мохаммед.

На тот момент уже было известно, что никакой Эболы в Уфе нет — новость LifeNews опровергли все сколько-нибудь причастные департаменты и министерства через новостные ленты города, однако то, что студента выписали из больницы, у общественности вызывало удивление.

Фото: «Профиль» / Вадим Брайдов

«Привет, герой» — глупо пошутив, протянул я руку Мохаммеду. Ответить он ничего не успел, потому что в этот момент на него накинулась женщина лет 50-ти, проходившая мимо: «Ты что здесь делаешь? В больнице должен быть! Иди давай!». Садик пытался отшутиться, что на самом деле он уже мертв, и женщине его образ лишь чудится. Женщина шмыгнула в приоткрытую дверь общежития. «Комендант…», — расстроенно объяснил мне Садик.

«Сегодня утром, прочитав новость про Мохаммеда, она уже начала цепляться, скандалить, — возмущался одни из иностранных студентов. — Мы спросили, зачем, ведь он даже не живет здесь. Она ответить не может!».

«Она всех темнокожих не любит. Говорит, "вы все такие"» — добавил другой. Наверное, имелось в виду, заразные.

Фото: «Профиль» / Вадим Брайдов

Из Нигерии Садик не планировал так рано возвращаться в Уфу, билеты были куплены на 2-е сентября. Но в деканате вуза, где он учится в магистратуре, Мохаммеда попросили приехать пораньше, чтобы успеть оформить заканчивающуюся регистрацию.

Мохаммед поменял билеты и поехал. Четырьмя самолетами с тремя пересадками он долетел до Уфы, ни в одном из аэропортов вопросов ни у санитаров, ни у таможни не возникало. А возникли они у студенческой поликлиники, которая попросила студента сдать анализы в инфекционной больнице номер 4.

Садик решил по пути закинуть вещи в свою съемную квартиру. Пока он был дома, ему позвонили сотрудники инфекционки: «Подождите на квартире, мы за вами "скорую" выслали». Мохаммед удивился, но решил подчиниться. Санитары в масках и защитных костюмах, перепугав жителей пролетарского района, соседей Мохаммеда, посадили парня в машину и отвезли в больницу. Где и продержали сутки. В это время панические настроения и слухи ползлись и разрастались по городу и интернету.

Фото: «Профиль» / Вадим Брайдов

По словам Садика, в больнице ему только регулярно мерили температуру, других процедур не проводили. Убедившись, что температура тела больного с подозрением на Эболу колеблется в пределах 0,5 градусов, врачи решили повесить костюмы биозащиты на гвоздь, а парня выпустить.

Пока вирусологи выясняли, что делать с Садиком, сотрудники Роспотребнадзора пришли в квартиру, где он жил со своими друзьями, чтобы провести дезинфекцию. Дезинфицировать друзей нигерийского студента и стюардесс 3 самолетов, которыми Мохаммед добирался до Уфы, (ну или хотя бы 2 — российских авиакомпаний), они не посчитали нужным.

Непродезинфицированные друзья Мохаммеда заметили, что соседи напряглись еще сильнее. Соцсети уже не паниковали, они смаковали новость о башкирской эболе — родной город в топе столичных новостей! Комментаторы искали связь между цветом кожи Садика и Обамы, а кое-кто «на районе» уже начал закупать тушенку (я не шучу).

И вот он стоит, живой, возле университетского общежития, куда не может заселиться из-за скандалящей комендантши и отсутствия справки (ее так и не дали в инфекционке, а врача в студенческой поликлинике мы не нашли), с разряженным телефоном и боится показаться на пороге съемной квартиры, ожидая агрессивного сопротивления соседей по дому.

Фото: «Профиль» / Вадим Брайдов

Решив, что надо хотя бы подремать после 3 дней без сна, мы зашли в соседний корпус общежития, в котором есть розетки и мягкие кресла в фойе. Попросив друга найти новую съемную квартиру, Мохаммед задремал.

Но сон длился недолго. Подзарядившийся смартфон включился и начал отчаянно трезвонить: журналисты требовали аудиенции и комментариев, однако Мохаммед Садик их, в основном, игнорировал. «Ты можешь в турне отправляться», — продолжал неудачно шутить я, но парень ответил очень серьезно: «Мне бы голос мамы родной услышать». Помощь в поиске жилья неожиданно предложил шеф новостей местного бюро федерального телеканала — смской он приглашал Мохаммеда на ток-шоу в Москву. Прямо сегодня. Мохаммед, не сильно заинтересованный в славе, но желающий переодеться в чистое и принять душ, крепко задумался.

Администрация вуза, узнавшая про это приглашение, настоятельно попросила Садика в столицу не ехать. Говорят, что дирекция программы вышла на замминистра образования, чтобы тот повлиял на позицию деканата (вспомните эту историю, если увидите Мохаммеда сегодня-завтра в эфире).

Усталость копилась, журналисты приелись, а день почти закончился. «Как мне все это надоело», — на русском и английском каждую минуту произносил Мохаммед и закатывал глаза.

На вопрос, что же он будет делать в обозримом будущем, Садик отвечает мудро: «Надо восстановить честное имя. Не хочу, чтобы на меня и других студентов из африканских стран косо смотрели и на учебе сажали подальше, на задние парты». А потом добавил: «Посоветуюсь с папой. Может, юристов найму и пойду в суд, выяснять, кто и зачем оболгал меня».

Объяснить ему, что случилось это вовсе не «зачем» — а просто так, по инерции, ради трафика, шока ради — мне не хватило английского. Мы попрощались с Садиком, и он тайными студенческими тропами отправился в общагу. В голове почему-то играла песня «Комитет Охраны Тепла — Африка».

Песня в моей голове доиграла, и на телефон пришла смс от Джофара: «Садик дома. Все хорошо».